Поднять перископ! Часть 3 - Страница 19

— Степан Осипович, по минам Шварцкопфа ничего нет?

— Увы, Михаил Рудольфович. Застряли где-то по дороге. Правда, груз идет под охраной и с серьезными мерами маскировки. Будем надеяться, что это наше обычное российское головотяпство, а не злой умысел.

— Хотелось бы… А Вы предупредили государя о возможных провокациях против "Косатки"?

— Предупредил. Надеюсь, что наши дипломаты серьезно к этому подготовятся. Но когда Степанов с Налетовым разработают свою мину, будет полегче. Объявим во всеуслышание о минировании японских вод и о блокаде японского и корейского побережья. И пускай господа англичане вопят, что хотят. Идет война, и мы не собираемся обеспечивать режим наибольшего благоприятствования в их торговле с противником.

— Ох, крику будет…

— А он в любом случае скоро начнется. Японские войска уже начинают испытывать проблемы с пополнением боеприпасов из-за отказа доставки грузов в Чемульпо прежними темпами. И это при таких мерах ограниченного характера. А когда отлов японских транспортов станет массовым и поток грузов в Корею резко сократится, можно ждать следующих шагов со стороны английского правительства. Да и не только английского. Что именно это будет, пока сказать трудно, но они всеми силами будут стараться спасти Японию от разгрома. Уж очень много денег они вложили в это мероприятие. А Япония не оправдала возложенных на нее надежд.

— Пожалуй… Степан Осипович, у меня на досуге появилась интересная мысль. А не захватить ли нам на борт газетчика? Причем такого, чтобы фотографировать умел? Но тут и я могу помочь.

— Газетчика?! Но зачем?!

— Чтобы писал репортажи с места событий, так сказать. И писал правдиво. И фотоснимками все подтверждал. Ведь мы собирались начать газетную войну?

— Хм-м… Интересно… Очень интересно… Но это должен быть человек, чье слово имеет серьезный вес в среде газетчиков. А не никому неизвестная личность.

— Разумеется. И сейчас этого воронья слетелось в Порт-Артур очень много. Думаю, выбирать есть из кого.

— Хорошо, подумаем…

Пока Макаров думает, Михаил продолжил заниматься ремонтом "Косатки". К счастью, никаких серьезных проблем не вылезло. Так, обычные нюансы, которые возникают на всех кораблях в процессе эксплуатации. Михаил просматривал газеты после окончания рабочего дня, как неожиданно в каюту постучал его старший офицер.

— Разрешите, Михаил Рудольфович?

— Прошу, прошу, Василий Иванович. Заходите, будьте любезны! Василий, что на тебя нашло?

— Извини, Михель. У нас, похоже, серьезная проблема.

— Что случилось?!

— Радиотелеграфист пропал.

— То есть как — пропал?

— Вышел с самого утра в город за какими — то своими железками и до сих пор не вернулся. Никогда такого не было. А ведь ему было сказано, чтобы слишком долго там не задерживался. Не случилось бы чего.

— Черемисову сказал?

— Пока нет. Решил сначала тебя предупредить. А то, этот жандарм сразу начнет землю копытом рыть, шпионов искать.

— Давай его сюда. Похоже, дело о ч е н ь серьезное.

Когда в каюту Михаила пришел штабс-ротмистр и услышал об исчезновении радиста Ланга, то очень забеспокоился.

— Господа, дело серьезное. Насколько мне удалось узнать прапорщика Ланга, к пьяным загулам он не склонен и дисциплину соблюдает. Хоть он и штатский, но что можно, а что нельзя, хорошо понимает. Уверен, что-то случилось.

— Так что же делать?

— Вам ничего не делать. Я займусь этим сам. Плохо, что вы сказали это только сейчас, а не раньше. Когда Ланг должен был вернуться?

— Обычно в двадцать ноль ноль он всегда был на месте, если выходил в город. По вечерам никогда не задерживался.

— А сейчас без четверти одиннадцать. Эх, господа, что же вы раньше не сказали… Ладно, оставайтесь на борту "Енисея". Охрану "Косатки" надо усилить. А я займусь поисками. Может быть, что то и удастся узнать.

— Но как Вы это сделаете, сейчас уже ночь!

— До утра ждать нельзя, будет поздно. Не волнуйтесь, господа, это моя работа. Хотя и гарантировать успех я тоже не могу. Опасаюсь, что вашего Ланга уже нет в живых.

— Но почему Вы так решили?

— Как вы думаете, японцы захотят получить информацию о "Косатке" любыми способами?

— Захотят.

— А как ее можно удобнее всего получить, как не от членов команды?

— Вы хотите сказать…

— Я этого опасаюсь. Того, что Ланг попал в руки японцев. Поскольку переправить его на территорию, контролируемую японскими войсками, нереально, то после допроса его ликвидируют. Он ушел один?

— Нет, с тремя матросами. Но вскоре велел им вернуться, сказав, что сам вернется позже.

— У него было оружие?

— Да, револьвер. Но, по его словам, стрелок из него неважный.

— Плохо, господа! Очень плохо! Надо было сразу поднимать тревогу, как эти матросы вернулись… Ладно, что теперь говорить… Будем думать…

Когда штабс-ротмистр ушел, Михаил недовольно глянул на старшего офицера.

— Вот видишь, Васька, что вышло? Не забывай, что идет война. И японцы охотятся за информацией о "Косатке". Дай бог, чтобы сейчас все обошлось. Да только мне кажется, что наш жандарм никого не найдет. Ни Ланга, ни японцев…

Худшие предположения Михаила подтвердились. Не смотря на то, что Черемисов подключил к этому делу полицию, а та — свою агентуру, найти Ланга так и не удалось. Последними, кто его видел, были три матроса с "Косатки". Как Черемисов не изворачивался, расспрашивая их и стараясь обнаружить неточности в показаниях, но вскоре сам убедился, что матросы говорят правду. Ланг действительно приказал им вернуться и остался в городе один. А перечить офицеру они, естественно, не стали. Осмотр радиорубки "Косатки", которая являлась одновременно и каютой радиста, тоже ничего не дал. Все вещи Ланга остались на месте, ничего подозрительного обнаружено не было. Единственно, что заинтересовало Михаила и Черемисова, так это подробный отчет для компании "Телефункен" на немецком языке. Но ничего криминального в нем не было. Только сведения о работе радиотелеграфной установки в различных условиях. Черемисов не очень хорошо знал немецкий, поэтому Михаилу пришлось выступать в роли переводчика. Но как они ни штудировали текст, ничего подозрительного в нем не нашли.